1. Введение
Если от того, что не удается управлять болезнями и стихиями, нам становится немного не по себе, то от предположения, что над ними вообще нет никакого начальника — становится по-настоящему страшно. Поэтому люди всегда верили, что помимо богов мирных над нами есть правители и пострашнее, возможно, особы не слишком симпатичные, зато обеспечивающие порядок в том, что выше нашего понимания. Таков Вельзевул, повелевающий болезнями. И кто же этот демон? Он пришел к нам из глубины тысячелетних культур, из Шумера и Вавилона, а имя его звучало как Валл Зебуб, в переводе — «Повелитель мух». Интуитивно люди с древних времен ощущали, что болезни — это «невидимый враг», а их переносчиками могут быть существа очень маленькие или даже невидимые.
Вельзевул, повелевающий болезнями и умеющий ими управлять (то есть врачевать) — не просто один из богов стороны тьмы. Он — правая рука Люцифера, Сатаны, и самый старший из всех демонов. Вполне может быть, что мухи действительно были созданы Люцифером как агенты Вельзевула и переносчики болезней, но, возможно, все дело в том, что мухи всегда были у людей на подозрении. От них не ждали ничего хорошего, кроме болезней и дурных вестей. Даже ученые мужи церкви (дававшие обстоятельные ответы на все вопросы на свете), не смогли понять необходимости существования мух. Августин Блаженный признался, что не понимает, зачем Господь сотворил мух, а Лютер предположил, что мухи созданы, чтобы отвлекать его от работы (цитата из статьи Бертрана Рассела). Как бы то ни было, человеку всегда мучительно было сознавать, что болезни приходят ниоткуда и уносят жизни людей слишком легко, как бы играючи. Человек смертен и смирился с этим. Но, как заметил Воланд (Люцифер) Михаила Булгакова, то, что человек смертен — это полбеды. По-настоящему плохо то, что человек внезапно смертен.
Вот об этой актуальной (я говорю об эпидемии коронавируса и эпидемиях вообще) проблеме «внезапной смертности» у нас и пойдет сегодня речь.
Вельзевул, повелевающий болезнями и умеющий ими управлять (то есть врачевать) — не просто один из богов стороны тьмы. Он — правая рука Люцифера, Сатаны, и самый старший из всех демонов. Вполне может быть, что мухи действительно были созданы Люцифером как агенты Вельзевула и переносчики болезней, но, возможно, все дело в том, что мухи всегда были у людей на подозрении. От них не ждали ничего хорошего, кроме болезней и дурных вестей. Даже ученые мужи церкви (дававшие обстоятельные ответы на все вопросы на свете), не смогли понять необходимости существования мух. Августин Блаженный признался, что не понимает, зачем Господь сотворил мух, а Лютер предположил, что мухи созданы, чтобы отвлекать его от работы (цитата из статьи Бертрана Рассела). Как бы то ни было, человеку всегда мучительно было сознавать, что болезни приходят ниоткуда и уносят жизни людей слишком легко, как бы играючи. Человек смертен и смирился с этим. Но, как заметил Воланд (Люцифер) Михаила Булгакова, то, что человек смертен — это полбеды. По-настоящему плохо то, что человек внезапно смертен.
Вот об этой актуальной (я говорю об эпидемии коронавируса и эпидемиях вообще) проблеме «внезапной смертности» у нас и пойдет сегодня речь.
2. Краткая история жизни на Земле. До микроскопов
Долгое время человек микроорганизмы вообще не замечал. Философы материалисты любили порассуждать о невидимых «кирпичиках», из которых создано мироздание. Пифагор предлагал все видимое измерять гармонией невидимых цифр; Гиппократ допускал, что у человека есть «невидимые друзья и враги», но, в целом, человек видел все в очень реальном свете и размерах: города строились на таком расстоянии, чтобы корабль по морю или путник по суше могли пройти его за световой день и даже далекие-предалекие боги обитали на соседнем холме.
При таком практичном подходе не удивительно, что даже насекомые раздражали людей, а уж до невидимых бактерий руки не доходили вообще. Незнание не освобождало от болезней: современная археология находит скелеты (которым многие тысячи лет) с признаками туберкулеза, проказы и многих инфекционных заболеваний (раскопки в Лигурии, Египте, Хорватии, Мексике и др.). Есть исторические факты, что счет умершим от оспы, проказы и «черной чумы» в древнем мире шел на десятки миллионов людей. Учитывая, что численность населения была куда скромнее — это гигантские цифры. В Европе в пятнадцатом веке эпидемии унесли жизнь каждого четвертого жителя. Другой вопрос, что причину болезней усматривали в происках Вельзевула, «дурной» воде, укусах насекомых. О настоящих виновниках — микробах— речь зашла гораздо позже.
Люди, конечно, догадывались, что зараженные люди опасны для здоровых. При эпидемиях во Флоренции и в Венеции был применен метод карантина. Само слово «карантин» происходит от корня cuarenta: именно на сорок дней прибывавшие в порты Италии суда отправляли на остров Лазаретто, находящийся в четырех километрах от Венеции (название острова стало нарицательным и дошло до нас в слове «лазарет»).
А в середине шестнадцатого века, на основе материалов пережитых эпидемий в Италии, Джироламо Фракасторо опять выдвинул теорию о том, что болезни распространяются посредством небольших носителей, что-то вроде «семян»: «невидимый враг» был в очередной раз обнаружен, но по-прежнему оставался невидимым.
При таком практичном подходе не удивительно, что даже насекомые раздражали людей, а уж до невидимых бактерий руки не доходили вообще. Незнание не освобождало от болезней: современная археология находит скелеты (которым многие тысячи лет) с признаками туберкулеза, проказы и многих инфекционных заболеваний (раскопки в Лигурии, Египте, Хорватии, Мексике и др.). Есть исторические факты, что счет умершим от оспы, проказы и «черной чумы» в древнем мире шел на десятки миллионов людей. Учитывая, что численность населения была куда скромнее — это гигантские цифры. В Европе в пятнадцатом веке эпидемии унесли жизнь каждого четвертого жителя. Другой вопрос, что причину болезней усматривали в происках Вельзевула, «дурной» воде, укусах насекомых. О настоящих виновниках — микробах— речь зашла гораздо позже.
Люди, конечно, догадывались, что зараженные люди опасны для здоровых. При эпидемиях во Флоренции и в Венеции был применен метод карантина. Само слово «карантин» происходит от корня cuarenta: именно на сорок дней прибывавшие в порты Италии суда отправляли на остров Лазаретто, находящийся в четырех километрах от Венеции (название острова стало нарицательным и дошло до нас в слове «лазарет»).
А в середине шестнадцатого века, на основе материалов пережитых эпидемий в Италии, Джироламо Фракасторо опять выдвинул теорию о том, что болезни распространяются посредством небольших носителей, что-то вроде «семян»: «невидимый враг» был в очередной раз обнаружен, но по-прежнему оставался невидимым.
3. От микроскопа и далее
Антонио ван Левенгук был представителем нидерландской буржуазии, горожанином (бюргером) и успешно торговал сукном, то есть олицетворял собой новый мир Европы, настолько восхитивший Петра Первого, что главной задачей его жизни стало «прорубить окно» в этот капиталистический рай. В 1697 году, когда Петр (тогда еще не Великий) первый раз приехал в Голландию, он вполне мог встречаться с Левенгуком, которому исполнилось 65 лет (всего он прожил больше девяноста лет). Историки считают, что такая встреча и произошла чуть позже в Делфте, в 1698 году, и что Петр увез в Россию несколько микроскопов, полученных в подарок от Левенгука.
Вторым поклонником Голландии того времени является Карл Маркс, который писал, что Голландия семнадцатого века была образцовой капиталистической страной. Все ученые отмечают даже не столько успехи торговли, сколько энергетический взрыв в те годы в Голландии — огромный интерес людей ко всему в науке и жизни. Вот и у Левенгука было интересное хобби — изготавливать линзы, заниматься шлифовкой, вести ученые беседы с химиками, точнее с алхимиками того времени.
Левенгук не был ученым (якобы он даже не закончил школу), он плохо знал латынь и не изобрел микроскоп (их было уже немало в распоряжении ученых того времени). Однако именно он считается первооткрывателем бактерий. Дело в том, что микроскоп Кирхера увеличивал в сто раз, микроскоп Роберта Гука — в сто пятьдесят, а микроскоп Левенгука — в триста. Линзы его были крошечными и только Левенгук знал тайну своей шлифовки — так он оказался владельцем единственного в мире самого мощного микроскопа. Вторым важным обстоятельством было серьезное отношение Левенгука к его занятиям. Большинство ученых того времени рассматривали микроскоп как забаву: Карл Линней и Вольтер дружно потешались над теми, кто относился к работе с микроскопом, как к серьезной науке. Под влиянием друга, Ренье дель Граафа, Левенгук написал письмо в королевское ученое общество Британии с результатами своих опытов: многолетние письменные доклады составили в итоге целую книгу «Тайны природы». Левенгук открыл и микроорганизмы в капле воды и многое другое, рассмотрев «под микроскопом» и тщательно зарисовав более двухсот видов растений и животных.
Вторым поклонником Голландии того времени является Карл Маркс, который писал, что Голландия семнадцатого века была образцовой капиталистической страной. Все ученые отмечают даже не столько успехи торговли, сколько энергетический взрыв в те годы в Голландии — огромный интерес людей ко всему в науке и жизни. Вот и у Левенгука было интересное хобби — изготавливать линзы, заниматься шлифовкой, вести ученые беседы с химиками, точнее с алхимиками того времени.
Левенгук не был ученым (якобы он даже не закончил школу), он плохо знал латынь и не изобрел микроскоп (их было уже немало в распоряжении ученых того времени). Однако именно он считается первооткрывателем бактерий. Дело в том, что микроскоп Кирхера увеличивал в сто раз, микроскоп Роберта Гука — в сто пятьдесят, а микроскоп Левенгука — в триста. Линзы его были крошечными и только Левенгук знал тайну своей шлифовки — так он оказался владельцем единственного в мире самого мощного микроскопа. Вторым важным обстоятельством было серьезное отношение Левенгука к его занятиям. Большинство ученых того времени рассматривали микроскоп как забаву: Карл Линней и Вольтер дружно потешались над теми, кто относился к работе с микроскопом, как к серьезной науке. Под влиянием друга, Ренье дель Граафа, Левенгук написал письмо в королевское ученое общество Британии с результатами своих опытов: многолетние письменные доклады составили в итоге целую книгу «Тайны природы». Левенгук открыл и микроорганизмы в капле воды и многое другое, рассмотрев «под микроскопом» и тщательно зарисовав более двухсот видов растений и животных.
Впрочем, до осознания того, что человек имеет дело с некими существами, которые гораздо древнее его самого и, к тому же, обладают гораздо большими возможностями, чем сам человек — до всех этих удивительных открытий было еще очень далеко. Левенгук открыл и описал «зверюшек» (так он их называл), но не увидел в них причину болезней.
4. Занимательная микробиология
Сразу предупрежу, что реальную правду о мире микрочастиц переварить не легче, чем герою «Матрицы». Нео нужно было выбрать между красной и синей таблетками: тем, кто не хочет знать суровой и жестокой правды — лучше эту главу пропустить.
В науку — микробиологию, все накопленные знания оформились существенно позже, когда в 1930 году был изобретен электронный микроскоп, а в девяностые годы прошлого века — лазерный. Ученые наконец смогли изучить и классифицировать виды «малышей». Пока узнать удалось совсем немногое, но то, что мы уже знаем — дает нам крайне удивительную картину. Оказалось, что мы имеем дело с микровселенной, своего рода Готэмом, где все устроено по своим законам: причем миром существ и веществ, куда более древних и наделенных куда более серьезными возможностями, чем у «больших» людей и животных.
Итак, эту страну Лиллипутию населяют: бактерии, грибы, вирусы и прионы. Это наверняка лишь малая известная нам часть этих существ.
Они существуют на земле миллиарды лет. Человек и животные для них — просто этап развития мира вокруг: эти организмы заселили людей и животных, как и весь предшествующий мир, разбив свои города и колонии. В нормальной ситуации этим бактериям до людей нет никакого дела: бактерии могут быть полезны (они фильтруют воду, уничтожают отходы, делают дрожжевой хлеб и вино, помогают нашему кишечнику и т.д.) или нейтральны. Однако в некоторых условиях (например, когда какой-то вид бактерий попадает в необычную для себя ситуацию, скажем, туберкулезные бактерии, относительно мирно проживающие на бизонах и быках, вдруг попадают в слизистые органы человека) бактерии резко активизируются (эффект бурного роста — эпидемия) и активно размножаются, «поедая» органы человека. Это никакая не болезнь: никто не болен в прямом смысле этого слова. Просто некие «плохие парни» оказались в непривычном для себя и не очень подходящем месте и решили укрепить популяцию усиленным питанием и активным размножением. Проблема только в том, что питанием для них служит человек.
В науку — микробиологию, все накопленные знания оформились существенно позже, когда в 1930 году был изобретен электронный микроскоп, а в девяностые годы прошлого века — лазерный. Ученые наконец смогли изучить и классифицировать виды «малышей». Пока узнать удалось совсем немногое, но то, что мы уже знаем — дает нам крайне удивительную картину. Оказалось, что мы имеем дело с микровселенной, своего рода Готэмом, где все устроено по своим законам: причем миром существ и веществ, куда более древних и наделенных куда более серьезными возможностями, чем у «больших» людей и животных.
Итак, эту страну Лиллипутию населяют: бактерии, грибы, вирусы и прионы. Это наверняка лишь малая известная нам часть этих существ.
Они существуют на земле миллиарды лет. Человек и животные для них — просто этап развития мира вокруг: эти организмы заселили людей и животных, как и весь предшествующий мир, разбив свои города и колонии. В нормальной ситуации этим бактериям до людей нет никакого дела: бактерии могут быть полезны (они фильтруют воду, уничтожают отходы, делают дрожжевой хлеб и вино, помогают нашему кишечнику и т.д.) или нейтральны. Однако в некоторых условиях (например, когда какой-то вид бактерий попадает в необычную для себя ситуацию, скажем, туберкулезные бактерии, относительно мирно проживающие на бизонах и быках, вдруг попадают в слизистые органы человека) бактерии резко активизируются (эффект бурного роста — эпидемия) и активно размножаются, «поедая» органы человека. Это никакая не болезнь: никто не болен в прямом смысле этого слова. Просто некие «плохие парни» оказались в непривычном для себя и не очень подходящем месте и решили укрепить популяцию усиленным питанием и активным размножением. Проблема только в том, что питанием для них служит человек.
Эти микроорганизмы, которые могут стать опасными для человека, называют патогенными. Бороться с ними можно, но крайне сложно: враг чудовищно силен. Начнем с того, что классифицировать и описывать бактерии бесполезно, их слишком много: только в Саргассовом море (уникальная акватория между сильными течениями в Атлантике) ученые нашли почти две тысячи неизвестных новых бактерий. Живучесть бактерий феноменальна: некоторые бактерии выживают при 1300 градусах Цельсия, есть такие, которые способны жить в щелочных растворах. Когда взяли на пробу глыбы льда из Гренландии (3000 лет залегания на огромной глубине), там тоже были обнаружены бактерии: к удивлению ученых, через некоторое время они ожили и начали размножаться (правда, медленнее большинства своих сородичей). Бактерии явно имеют коллективный разум (например, способны становиться источником света, люминесцировать, объединяясь в большие колонии и работая прожектором для рыб и насекомых) и социальную организацию с разделением функций (например, найдены бактерии-охотники: все что их интересует — это погоня за другими бактериями и их поедание).
Вести борьбу с таким соперником (хотя бы просто изучить его) — совершенно невозможно, и трезвомыслящие ученые давно это поняли: можно только изучать конкретные рецидивы их жизнедеятельности, которые мы и называем «болезнями» или «эпидемиями».
Суммируя вышесказанное, можно сказать, что бактерии — это «ужас», но не «ужас, ужас, ужас!». Все-таки это простые одноклеточные формы, которым просто нужно питаться, причем понятной нам органикой. С грибами, вирусами и так называемыми прионами — все гораздо сложнее и хуже. Пожалуй, рассказ о них я отложу на следующий раз.
Вести борьбу с таким соперником (хотя бы просто изучить его) — совершенно невозможно, и трезвомыслящие ученые давно это поняли: можно только изучать конкретные рецидивы их жизнедеятельности, которые мы и называем «болезнями» или «эпидемиями».
Суммируя вышесказанное, можно сказать, что бактерии — это «ужас», но не «ужас, ужас, ужас!». Все-таки это простые одноклеточные формы, которым просто нужно питаться, причем понятной нам органикой. С грибами, вирусами и так называемыми прионами — все гораздо сложнее и хуже. Пожалуй, рассказ о них я отложу на следующий раз.
5. История эпидемий и болезней
После не слишком обнадеживающей главы о бактериях и микробилогии становится ясно, что только ученый (с присущим науке редким сочетанием циничного и фанатичного подходов) или врач (с его трезвым взглядом на вещи и умением видеть цель и не замечать препятствий) рискнут выйти «один на один» с бактериями.
Уничтожить бактерии нельзя, как саму жизнь: большинство из них живет везде и всегда. Поговорим о самых известных: чуме, проказе (лепре) и туберкулезе.
Еще раз подчеркну — эпидемию (то есть резкое увеличение и быстрое распространение какого-то явления) трудно назвать «болезнью». Скорее, это некий рецидив, эпизод в жизни какого-то поселения бактерий, силою обстоятельств вынужденного вести себя агрессивно. Чтобы было понятно, приведу пример из другой области. Насекомое филоксера, паразитирующее на корнях винограда, тысячелетиями жило в Америке и как-то там с местным виноградом сумело мирно договориться о совместном сосуществовании. Попав в Европу в результате «колумбова обмена», филоксера на местных виноградниках неожиданно развила сумасшедшую активность и полностью их (почти) сожрала. А теперь внимание: филоксеры в Европе по-прежнему в почве полно — победить и истребить ее практически невозможно. Но баланс и мирное сосуществование давно налажены, как ранее в Америке: использованием американских лоз и другими мероприятиями.
Перейдем от примеров непосредственно к болезням.
Древнее всего, по всей видимости, туберкулез (в простонародье известен как чахотка, от глагола «чахнуть»). Признаки заражения туберкулезом находят даже в останках животных доледникового периода, которым двести пятьдесят миллионов лет. Эти виды бактерий настолько древние, что многие учение оценивают количество инфицированных туберкулезом на земле как каждого третьего. Но мирное сосуществование достигнуто, и эпидемий давно не наблюдается. Чтобы вы правильно понимали: о полной победе над туберкулезом говорить несерьезно. В 2007 году было зарегистрировано тринадцать миллионов случаев, почти два миллиона человек умерли. Сейчас больных в мире меньше: не потому, что болезнь побеждена, просто жизнедеятельность бактерий-носителей туберкулеза протекает спокойно, поведение бактерий можно считать терпимым, а врачебные мероприятия позволяют держать распространение бактерий под относительным контролем (что не помешало полумиллиону жителей Индии в 2018 году умереть от этой болезни).
Уничтожить бактерии нельзя, как саму жизнь: большинство из них живет везде и всегда. Поговорим о самых известных: чуме, проказе (лепре) и туберкулезе.
Еще раз подчеркну — эпидемию (то есть резкое увеличение и быстрое распространение какого-то явления) трудно назвать «болезнью». Скорее, это некий рецидив, эпизод в жизни какого-то поселения бактерий, силою обстоятельств вынужденного вести себя агрессивно. Чтобы было понятно, приведу пример из другой области. Насекомое филоксера, паразитирующее на корнях винограда, тысячелетиями жило в Америке и как-то там с местным виноградом сумело мирно договориться о совместном сосуществовании. Попав в Европу в результате «колумбова обмена», филоксера на местных виноградниках неожиданно развила сумасшедшую активность и полностью их (почти) сожрала. А теперь внимание: филоксеры в Европе по-прежнему в почве полно — победить и истребить ее практически невозможно. Но баланс и мирное сосуществование давно налажены, как ранее в Америке: использованием американских лоз и другими мероприятиями.
Перейдем от примеров непосредственно к болезням.
Древнее всего, по всей видимости, туберкулез (в простонародье известен как чахотка, от глагола «чахнуть»). Признаки заражения туберкулезом находят даже в останках животных доледникового периода, которым двести пятьдесят миллионов лет. Эти виды бактерий настолько древние, что многие учение оценивают количество инфицированных туберкулезом на земле как каждого третьего. Но мирное сосуществование достигнуто, и эпидемий давно не наблюдается. Чтобы вы правильно понимали: о полной победе над туберкулезом говорить несерьезно. В 2007 году было зарегистрировано тринадцать миллионов случаев, почти два миллиона человек умерли. Сейчас больных в мире меньше: не потому, что болезнь побеждена, просто жизнедеятельность бактерий-носителей туберкулеза протекает спокойно, поведение бактерий можно считать терпимым, а врачебные мероприятия позволяют держать распространение бактерий под относительным контролем (что не помешало полумиллиону жителей Индии в 2018 году умереть от этой болезни).
Вторым таким инфекционным заболеванием следует считать проказу (она же: лепра, «финикийская болезнь», «крымская болезнь» и пр.). Распространена была на Древнем Юге: отчасти ввиду любви этих видов бактерий к теплу, отчасти потому, что люди просто предпочитали юг северу в качестве основного места жительства. В древности счет явно шел на миллионы больных. В тринадцатом веке — 12 миллионов больных. Болезнь обычно не смертельная, но лечить ее по-прежнему крайне трудно. О победе над этим видом бактерий тоже говорить не приходится: случаи заражения зарегистрированы на сегодня в 91 стране мира, число больных — около 2 миллионов.
Третье заболевание известно всему миру как чума.
Примерно восемьсот лет назад в лагерь кастильских воинов, практически захвативших Кордобу, вошел Эмир Альмансор. Он передал ключи от города, признал победу христиан и попросил милости для себя и своих людей. Через несколько дней был казнен, но, после его смерти, стремительно начали умирать и люди в лагере кастильцев. Есть мнение, что эмир специально заразил войско Испании, чтобы отомстить за свое поражение и гибель Кордобы. Скорее всего, это не было правдой: война Кастилии и Халифата протекала вполне цивилизованным образом (обычной практикой для городов было, например, откупаться деньгами и товарами).
Для южного мира чума — особая, историческая болезнь. Слово «Чума» — тюркское, так эту болезнь называют тюркские народы и мы. А в Европе в ходу слово peste, производное от латинского. Волны «черной смерти» накатывали на Европу, унося миллионы жизней. Известна юстинианова чума (шестой век, началась в Египте, сто миллионов жертв по Средиземноморью), вторая волна пришлась на середину четырнадцатого века (началась, скорее всего, в Средней Азии, затем перешла в Европу, унеся суммарно почти пятьдесят миллионов жертв) и вспышка в Марселе в 1720 году, когда от эпидемии умерли сто тысяч человек. На сегодня крупных эпидемий чумы нет, но бактерии-носители живы-здоровы: последний раз больные были зарегистрированы в 2015 году на Мадгаскаре. Ситуация под контролем, но каждый год регистрируют около 2500 больных и уменьшить эту цифру не удается.
Третье заболевание известно всему миру как чума.
Примерно восемьсот лет назад в лагерь кастильских воинов, практически захвативших Кордобу, вошел Эмир Альмансор. Он передал ключи от города, признал победу христиан и попросил милости для себя и своих людей. Через несколько дней был казнен, но, после его смерти, стремительно начали умирать и люди в лагере кастильцев. Есть мнение, что эмир специально заразил войско Испании, чтобы отомстить за свое поражение и гибель Кордобы. Скорее всего, это не было правдой: война Кастилии и Халифата протекала вполне цивилизованным образом (обычной практикой для городов было, например, откупаться деньгами и товарами).
Для южного мира чума — особая, историческая болезнь. Слово «Чума» — тюркское, так эту болезнь называют тюркские народы и мы. А в Европе в ходу слово peste, производное от латинского. Волны «черной смерти» накатывали на Европу, унося миллионы жизней. Известна юстинианова чума (шестой век, началась в Египте, сто миллионов жертв по Средиземноморью), вторая волна пришлась на середину четырнадцатого века (началась, скорее всего, в Средней Азии, затем перешла в Европу, унеся суммарно почти пятьдесят миллионов жертв) и вспышка в Марселе в 1720 году, когда от эпидемии умерли сто тысяч человек. На сегодня крупных эпидемий чумы нет, но бактерии-носители живы-здоровы: последний раз больные были зарегистрированы в 2015 году на Мадгаскаре. Ситуация под контролем, но каждый год регистрируют около 2500 больных и уменьшить эту цифру не удается.
Поскольку особенно мы внимательны к теме Испании, то многие вспомнят так называемую «испанку» или «испанский грипп». Эта эпидемия 1918-1919 годов унесла огромное количество жизней: заразились почти треть населения земного шара (полмиллиарда человек), погибли предположительно около 50-100 миллионов. «Испанским» этот грипп назвали случайно: источник гриппа установить трудно, первые больные были из Франции.
Испания оказалась первой страной, которая официально объявила о международной эпидемии — и эту инфекционную эпидемию стали называть «испанкой». Постепенно «сошла на нет»: бактерии опять как-то договорились с человеком о мирном сосуществовании. На языке врачей это называется, что человечество «выработало иммунитет» — звучит вполне солидно и обнадеживающе.
Испания оказалась первой страной, которая официально объявила о международной эпидемии — и эту инфекционную эпидемию стали называть «испанкой». Постепенно «сошла на нет»: бактерии опять как-то договорились с человеком о мирном сосуществовании. На языке врачей это называется, что человечество «выработало иммунитет» — звучит вполне солидно и обнадеживающе.
6. Кто решает: от жрецов к эшелонам власти
В романе Булгакова, который мы уже цитировали, есть еще один отличный и важный для нашей темы диалог. Поэт Бездомный, обсуждая вопрос существования бога с Воландом, говорит, что люди сами управляют своей жизнью. На это Воланд ему мягко, но решительно возражает, говоря, что, для того, чтобы управлять — надо планировать, хотя бы ближайшее будущее, а в случае с человеком планировать ну никак не получается.
Однако «управлять» приходится, хотя бы на уровне «принятия решений». Особенно это актуально в случае бурного развития событий (а другого развития у эпидемий и быть не может).
Давайте посмотрим: кто принимал эти судьбоносные решения раньше и кто «рулит» сейчас.
Раньше такие решения принимали жрецы, позднее — христианская церковь. Поскольку жрецы и церковь поддерживали в целом идею, что болезнь — наказание за грехи, понятно, что «лечение» заключалось в изоляции «провинившихся» (больных) от остального общества. Больной мало отличался от грешника. В древнее время и в Средние Века, прокаженному (заразившемуся проказой) полагалась погребальная церемония (по сути, его «хоронили» заживо). После чего ему выдавали особые одежды, погремушку или колокольчик (чтобы было легче его обнаружить) и отправляли в общество ему подобных и ранее зараженных сограждан. В тринадцатом веке в Европе действовало около двадцати тысяч «лепрозориев». Понятно, что данное решение Церкви давало шанс живущим, но смертность среди самих зараженных была довольно высокой. «Точку» жрецы ставили в этих историях при помощи огня: иногда сжигали целые поселения — с жертвами эпидемий, домашним скотом, домами и всем имуществом.
Иногда, особенно в эпоху расцвета медицинской науки (в основном середина девятнадцатого и двадцатый век), общество доверяло принятие решений врачам. О борьбе врачей с эпидемиями я постараюсь подробно рассказать в другой раз, но понятно, что главное отличие позиции врачей состоит в том, что врач не судит и не осуждает — он ведет войну за жизнь пациента против болезни, за здоровье остальных, еще не зараженных людей. Врач хочет спасти жизнь больного и победить болезнь. Поэтому действия их практичны и логичны: врачи сразу надели специальные маски, придумали целебные напитки и повесили перед бактериями «дымовую завесу» из можжевельника. Если меры церкви и жрецов были больше похожи на организованное отступление слабого и грешного человека перед превосходящими силами могучего противника, то действия науки и врачей — сразу стали больше напоминать поле битвы равного с равным. Основными мерами и оружием врачей стали: карантин, вакцинации и прививки, а позднее — антибиотики и комплексное лечение.
И, наконец, наши дни. Сегодня решает уже не церковь (ее голос вообще как-то звучит совсем тихо) и не врачи (все заметили, что вполне умеренные и не слишком пугающие данные ВОЗ по коронавирусу плохо гармонируют с ультра-решительными мерами правительств многих стран) — судя по всему, решает верховная власть.
Опасностей тут очень много. Главная — отсутствие ответственности. Врачи безусловно принимали личную ответственность на себя (чего стоят случаи самозаражения ученых в научных целях или работа врачей прямо в очагах заражения). Жрецы и церковь, безусловно, в те моменты истории, когда стояли у власти и принимали решения — тоже никогда не уклонялись от ответственности. О современных эшелонах власти этого не скажешь.
Исторически впервые такая проблема встала во весь рост на нюрнбергском процессе по итогам Второй Мировой войны: «просто исполнявших приказы» оказалось очень много, а готовых принять личную ответственность — практически никого (по разным причинам, но почти никого). А все ошибки списывались на то, что «шла война».
Сейчас власти постановили: закрыть границы, отменить полеты, остановить работу большинства сервисов и отменить мероприятия — практически «похоронили» десятки тысяч мелких и средних бизнесов, и «отменили» доходы миллионов людей. Сразу возникли обещания компенсаций, но есть опасность, что многие бизнесы разорятся куда быстрее, чем будут приняты решения о «мерах по спасению». Объяснения в духе «идет война» уже заготовлены: пропаганда России неустанно повторяет тезис о том, что все плохо исключительно по причине падения цены на нефть («идет война»), да и многие правители других стран явно готовы все списать на «идет эпидемия». Все это странно и больно наблюдать: любой, даже самый начинающий и неумелый бизнесмен знает цену таким объяснениям, потому что бизнес всегда находится в ситуации, когда нужно объяснять «почему нет денег». Их нет в январе, потому что курс евро упал (это плохо, «идет война»), нет в феврале – потому что курс евро вырос (это тоже плохо), их не будет в марте, потому что все резервы будут потрачены на празднование 8 марта, а в апреле — … Таким объяснениям — грош цена: я могу писать и публиковать их пачками. От правительства следует получать не объяснения «почему все плохо», а план мероприятий, направленных на то, чтобы «все было хорошо» и отчеты об их выполнении.
Впрочем, выводы о коронавирусе и эффективности действий правительства пока делать рано — давайте вместе следить за развитием событий.
Однако «управлять» приходится, хотя бы на уровне «принятия решений». Особенно это актуально в случае бурного развития событий (а другого развития у эпидемий и быть не может).
Давайте посмотрим: кто принимал эти судьбоносные решения раньше и кто «рулит» сейчас.
Раньше такие решения принимали жрецы, позднее — христианская церковь. Поскольку жрецы и церковь поддерживали в целом идею, что болезнь — наказание за грехи, понятно, что «лечение» заключалось в изоляции «провинившихся» (больных) от остального общества. Больной мало отличался от грешника. В древнее время и в Средние Века, прокаженному (заразившемуся проказой) полагалась погребальная церемония (по сути, его «хоронили» заживо). После чего ему выдавали особые одежды, погремушку или колокольчик (чтобы было легче его обнаружить) и отправляли в общество ему подобных и ранее зараженных сограждан. В тринадцатом веке в Европе действовало около двадцати тысяч «лепрозориев». Понятно, что данное решение Церкви давало шанс живущим, но смертность среди самих зараженных была довольно высокой. «Точку» жрецы ставили в этих историях при помощи огня: иногда сжигали целые поселения — с жертвами эпидемий, домашним скотом, домами и всем имуществом.
Иногда, особенно в эпоху расцвета медицинской науки (в основном середина девятнадцатого и двадцатый век), общество доверяло принятие решений врачам. О борьбе врачей с эпидемиями я постараюсь подробно рассказать в другой раз, но понятно, что главное отличие позиции врачей состоит в том, что врач не судит и не осуждает — он ведет войну за жизнь пациента против болезни, за здоровье остальных, еще не зараженных людей. Врач хочет спасти жизнь больного и победить болезнь. Поэтому действия их практичны и логичны: врачи сразу надели специальные маски, придумали целебные напитки и повесили перед бактериями «дымовую завесу» из можжевельника. Если меры церкви и жрецов были больше похожи на организованное отступление слабого и грешного человека перед превосходящими силами могучего противника, то действия науки и врачей — сразу стали больше напоминать поле битвы равного с равным. Основными мерами и оружием врачей стали: карантин, вакцинации и прививки, а позднее — антибиотики и комплексное лечение.
И, наконец, наши дни. Сегодня решает уже не церковь (ее голос вообще как-то звучит совсем тихо) и не врачи (все заметили, что вполне умеренные и не слишком пугающие данные ВОЗ по коронавирусу плохо гармонируют с ультра-решительными мерами правительств многих стран) — судя по всему, решает верховная власть.
Опасностей тут очень много. Главная — отсутствие ответственности. Врачи безусловно принимали личную ответственность на себя (чего стоят случаи самозаражения ученых в научных целях или работа врачей прямо в очагах заражения). Жрецы и церковь, безусловно, в те моменты истории, когда стояли у власти и принимали решения — тоже никогда не уклонялись от ответственности. О современных эшелонах власти этого не скажешь.
Исторически впервые такая проблема встала во весь рост на нюрнбергском процессе по итогам Второй Мировой войны: «просто исполнявших приказы» оказалось очень много, а готовых принять личную ответственность — практически никого (по разным причинам, но почти никого). А все ошибки списывались на то, что «шла война».
Сейчас власти постановили: закрыть границы, отменить полеты, остановить работу большинства сервисов и отменить мероприятия — практически «похоронили» десятки тысяч мелких и средних бизнесов, и «отменили» доходы миллионов людей. Сразу возникли обещания компенсаций, но есть опасность, что многие бизнесы разорятся куда быстрее, чем будут приняты решения о «мерах по спасению». Объяснения в духе «идет война» уже заготовлены: пропаганда России неустанно повторяет тезис о том, что все плохо исключительно по причине падения цены на нефть («идет война»), да и многие правители других стран явно готовы все списать на «идет эпидемия». Все это странно и больно наблюдать: любой, даже самый начинающий и неумелый бизнесмен знает цену таким объяснениям, потому что бизнес всегда находится в ситуации, когда нужно объяснять «почему нет денег». Их нет в январе, потому что курс евро упал (это плохо, «идет война»), нет в феврале – потому что курс евро вырос (это тоже плохо), их не будет в марте, потому что все резервы будут потрачены на празднование 8 марта, а в апреле — … Таким объяснениям — грош цена: я могу писать и публиковать их пачками. От правительства следует получать не объяснения «почему все плохо», а план мероприятий, направленных на то, чтобы «все было хорошо» и отчеты об их выполнении.
Впрочем, выводы о коронавирусе и эффективности действий правительства пока делать рано — давайте вместе следить за развитием событий.
7. Завершение, вернее сказать — утешение
Мы ни в коем случае не играем в «страшилки». Несмотря на то, что бактерии выглядят непобедимыми — есть и поводы для оптимизма. Главное помнить, что это просто форма их жизни, а вовсе не синоним смерти. В некоторых случаях их «способ жить» губителен для людей, но все-таки это лишь временные рецидивы.
О чем мы совсем не успели рассказать:
— новости с полей и первые выводы о коронавирусе (на момент написания статьи было рано делать выводы);
— почему грибы и вирусы опаснее бактерий;
— герои-ученые: Петтенкофер, Мечников, Луи Пастер;
— мирные и добрые дела бактерий: вино, кумыс и пироги;
— чем плохи антибиотики;
— как победили оспу и почему коронавирус обязательно будет «усмирен».
Об этом — в следующий раз. И помните: не так страшен черт.
О чем мы совсем не успели рассказать:
— новости с полей и первые выводы о коронавирусе (на момент написания статьи было рано делать выводы);
— почему грибы и вирусы опаснее бактерий;
— герои-ученые: Петтенкофер, Мечников, Луи Пастер;
— мирные и добрые дела бактерий: вино, кумыс и пироги;
— чем плохи антибиотики;
— как победили оспу и почему коронавирус обязательно будет «усмирен».
Об этом — в следующий раз. И помните: не так страшен черт.
Также рекомендуем к прочтению:
Как купить или продать недвижимость в Испании дистанционно
Чем черт не шутит. Часть вторая о вирусах и вечных вопросах: что делать и кто виноват
Коронавирус COVID-19 в Испании: число зараженных, карта, официальные источники. Собаки в аренду? | Блог руководителя VirtoProperty
Коронавирус в Испании и не только — 4 главных совета
Как купить или продать недвижимость в Испании дистанционно
Чем черт не шутит. Часть вторая о вирусах и вечных вопросах: что делать и кто виноват
Коронавирус COVID-19 в Испании: число зараженных, карта, официальные источники. Собаки в аренду? | Блог руководителя VirtoProperty
Коронавирус в Испании и не только — 4 главных совета
Автор статьи - Дмитрий Кесадов.
Об авторе: Дмитрий Кесадов много лет живет в Испании. Имеет образование энолога. Интересуется сам и старается заинтересовать читателей вопросами вина, виноделия, гастрономии, истории и культуры Испании.
